все в кучу— Мы, кажется, нанимали комнату в доходном доме, а не кровать в ночлежке?
— Какие доходы — такой и дом.
Фамилия Белоцерковский никак не поддавалась хозяину доходного дома monsieur Durand, посему он эту фамилию недоперевел на французский и получил Leblanc (по-русски звучит не очень, да). Белоцерковские решили ответить взаимностью. Первый вариант — Du Rhin, Рейнский — не вполне подходил фонетически и ни во что интересное не переделывался. Второй вариант — Durant, длящийся — тоже ни к чему бы не привел, если бы не вмешательство Савинкова, предложившего перевод «Долгов».
— На площади самоубийство, нужна помощь!
Как позже выяснилось, помощь и правда была нужна: самоубийство было неудачным.
Вчера в Париже были русские, а завтра будут новые русские.
Про то же, ещё доигровое: В общежитии смена белья — филфак меняется с истфаком.
Все смешалось в Петрограде. Монархист взорвал завод. Эсеры подписали пропуска на выезд Романовым.
Обыск в церкви происходил четыре раза. Два из них — с переворачиванием матрасов, залезанием под кровать, сниманием с тумбочки, моделирующей престол, тряпочки, моделирующей антиминс…
…Когда после игры я снимал ту-то тряпочку с той-то тумбочки, на меня выпали четыре скляночки с порохом. Вот хотя бы в отчете мне поверьте, что я решительно ничего не знал о том, откуда они там взялись!
(И расскажите кто-нибудь уже!)
В процессе одного из обысков.
ЧК: Где порох?
Мы: Какой порох?
ЧК: Где порох?
Серафима (Мышь): Ну, на заводе, наверное, его там производят!
ЧК: Где порох?
Голос из коридора: Завод взорвали!
Я: Видать, и правда порох был на заводе!
Еще про завод: Как вы яхту назовете, так вам и надо! (Завод назвали именем Озолиньша, погибшего от взрыва в первый день игры).
Еще про Озолиньша: Патологоанатом умер, но все равно поехал на работу.
Петроград. В церкви сидит семейство Романовых-Палей, собравшихся на выезд (как раз с теми самыми пропусками, где одна подпись эсерская, а другая поддельная). Меня обуревает паранойя, и я иду к мастеру выяснять, все ли ок с такими прекрасными документами; мастер идёт к ЧК; ЧК тем временем расстреливает Савинкова. Стою я с пропусками в кармане и с сестрой в обнимку и смотрю на это...
Ах да, сам я умер в Париже и выжил в Петрограде. (Так умирать в "Салюте" более одного раза за игру традицией не стало.)
В Париже — преимущественно из-за того, что мы с кюре не сошлись в одном месте из блаженного Августина.
В Петрограде — из-за того, что согласился сотрудничать с ЧК. Очень много думал после этого. Все ещё думаю.
[Вообще, заметим в скобках, выслушав вечером первого игрового дня историю падре об убивании меня за рамками игры, я подумал "Какая классная история, подумаю после игры, ок ли мне с ней дальше, или у меня тут будет что-то свое". Было малость неожиданно, что в следующий игровой день она пошла как уже совершившаяся...]
Отслужено:
Вечерня — один раз, причём в пятницу, а не в субботу, как планировалось изначально, из-за чего ее пришлось сколько-то редактировать на ходу.
Панихида (на самом деле, лития) — 5 раз или около того, причём всегда как минимум по двоим сразу, а то и больше (и один раз — прослушана из позиции лёжа).
Вопрос: почему я не написал ее заранее во множественном числе?
И ещё был вопрос, не выучу ли я ее за игру наизусть, но нет, не выучил, но под конец читал бы уже и вовсе не запинаясь, если бы не окосел.
Исповеди я не считал. Тем более, что в полном обрядовом исполнении она была только одна, все остальное сводилось к разговорам по душам.